Гумилев Л. Этногенез и биосфера Земли. Библиотека истории и культуры. М Айрис-пресс. 2004г. 560с. твердый переплет, обычный формат. Тираж 5000 экз.

Лев Николаевич Гумилёв – фигура очень заметная, и дико популярная в народе. К сожалению, неплохой востоковед-тюрколог прежде всего прославлен своими поздними фолк-творениями, написанными на излёте творческой энергии, но тем не менее – на самом деле он и вправду хороший историк. Такие книги, как «Древние тюрки», «Хунну» и «Хунну в Китае» навсегда вошли в историю отечественного востоковедения. Но прошло уже много лет, и эти работы безнадёжно устарели – наука не стоит на месте. Далеко шагнула вперёд хазарская археология, написаны новые исследования по Тибету, по религиям Востока, даже та тема, по которой Гумилёв до недавнего времени оставался авторитетнейшим источником – гунны-эфталиты – пала жертвой простой кандидатской диссертации. Гумилёв-историк ушёл в прошлое, став навсегда частью историографии. Но Гумилев-историософ – живёт. Дискуссии не заканчиваются. Выдвигаются опровержения и похвалы. По всей видимости, это не закончится в ближайшие годы, и Гумилёв как теоретик истории встанет в один ряд с вышеупомянутыми Тойнби, Шпенглером, Ясперсом… Он добился бессмертия. Благодаря чему?

…Теория пассионарного этногенеза. Много ли людей, бряцающие этим выражением (а таковых я знаю, как ни странно, немало) до конца понимают, что это такое? Очень интересная, между прочим, теория. И, в отличие от глобальных цивилизационных словоблудий – вполне проверяемая на практике. Что если, подумал Гумилёв, взять за точку отсчёта развития не цивилизацию и культуру, то есть социум, а биологическую единицу – этнос? Будем разбираться….

По всей видимости, здесь стоит учесть опыт Гумилёва в изучении эфемерных политических структур Великой Степи. Как в этом чудовищном котле тюрки-тюгю отличали себя от уйгур, а кыргызы – от эфталитов? Чудовищная, невероятная смесь разрозненных языков, кровей, культур – и тем не менее чёткое понимание, на чьей ты стороне, к какому народу принадлежит твой род. Здесь нечто иное, лежащее за рамками традиционных методов гуманитарного знания, подумал Лев Николаевич, и стал выводить формулу, которая закладывала изначальную инаковость некого социума по отношению к другим, нечто, что составляет саму суть дуализма «мы-они». Дело не в экономике, и не в социальном строе – в конечном счёте, Степь уравнивает всех. Тогда всё дело… в самой природе человека?

Начало было положено в 1965 году, когда в «Вестнике ЛГУ» была напечатана статья со скромным, не очень свойственным Гумилёву названием – «По поводу предмета исторической географии». После этого, как говорится, понеслось – за 8 лет Лев Николаевич издал ряд статей, посвящённых проблем этногенеза и этносферы, что, в конечном счёте, привело его к защите второй докторской диссертации. Правда, ВАК её не утвердил, ибо не совсем было понятно, к какой отрасли науки относится сия диссертация – автор уже д. и. н., защищается по географическим наукам, а УДК на автореферате и вовсе расшифровывается как «История науки и техники»… Но это неважно. В любом случае, докторская диссертация эта сейчас находится перед моими глазами – и называется «Этногенез и биосфера Земли», ставшая плодом десятилетних изысканий.

Что такое этнос? Главный противник Гумилёва, Юлиан Бромлей (также, между прочим, не очень «свой» в этнографии – он защитил диссертацию по хорватскому феодализму) предпочитал оценивать этнос как социально-культурную структуру (назовём это так). Гумилёв же, материалист, видел всё дело в биологической природе человека и общества, и определил этнос как «системную целостность», возникающую в совершенно уникальном сочетании географического ландшафта (привет Гердеру). В описании Гумилёва этнос – очень сложна и многосоставная структура, имеющая невероятное количество моделей для самоорганизмации. Этнос может поглотить окружающих и перерасти в суперэтнос, от него по тем или иным причинам могут отделиться составные элементы, и образовать консорции и конвиксии, в общем – субэтносы. Несмотря на это, структура сохраняет в общем и в целом свою монолитность. Стержнем для них остаётся так называемая «комплиментарность», то есть некое биологическое свойство, по которому человек отличает «своего» от «чужого».

Таким образом, этнос по Гумилёву это биологическая структура вроде муравейника, возникшая в специфическом сочетании ландшафта, имеющую положительную комплиментарность между своими внутренними элементами, скреплённая также общим менталитетом, исторической памятью, и общими организационными структурами. По мнению Гумилёва история этноса имеет и свою периодизацию, свой возраст. На страницах своего трактата Гумилёв, конечно, обсмеял Арнольда Тойнби за концепцию «вызова-и-ответа», однако немного слукавил.

Давайте вспомним, какую схему развития цивилизации предложил нам Тойнби? Возникновение (The Geneses) – рост (The Growth) – надлом (The Breakdown) – распад (The Disintegration). Теперь взглянем на периодизацию Гумилёва – толчок – инкубация – подъём – перегрев – надлом (!) – инерция – обскурация – мемориальная фаза – гомеостаз. Да, Лев Николаевич прошёлся по концепции Тойнби словно монгол по степям родной Даурии, но от этого уже никуда не денешься. Хоть что-то, да заимствуешь, даже у идейного противника. В том числе и- периодизацию. Но это частный вопрос.

А вот вопрос, стоявший перед Гумилёвым наиболее остро – проблема первотолчка. Нет, не Кантовская. Что запускает механизм инкубации и подъёма этноса? Тут на помощь Льву Николаевичу приходит его старая идея – пассионарность. Она-то уж точно никуда не делась. Избыток некой «энергии», которая делает человека частью окружающей биосферы, является движущей силой этногенеза, именно она отвечает за возраст этноса, за его активность. Идея, конечно, преинтереснейшая, но остающаяся очень абстрактной с позиции естественной науки. Пока что здесь нет ни слова о «космической энергии, полосами поливающей земной ландшафт», Гумилёв сам не имеет ни малейшего представления о природе пассионарности. Он говорит о ней как о генетическом явлении, либо как психосоматической реакции нервной системы, либо как о неком гормональном явлении. В любом случае, природа пассионарности не ясна, но теория есть, разбираться нужно…

Итак, такова суть содержания трактата «Этногенез и биосфера Земли» в очень ужатом виде. Книга богато иллюстрирована примерами из мировой истории, Гумилёв – большой эрудит, куда больший чем я, но в этой обширной эрудиции и скрыта ловушка. Да, он знал очень много фактов из мировой истории, фактов экзотических и обывателя мало известных, но знал их поверхностно. Поэтому некоторые суждения Льва Николаевича об отдельных явлениях кажутся натянутыми или несколько смелыми – слишком часто он вешает ярлыки на конкретных людей и совершающиеся вокруг них события. Отсюда же, из этих примеров, вышла и ещё одна концепция Гумилёва – «антисистема».

Последняя, 9 часть книги вообще стоит особняком. Если до этого Гумилёв строго придерживается именно научного метода исследования, то здесь он ушёл в совершенно дикие дебри философии. Зайдя слишком далеко в своём споре с экзистенциализмом Карла Ясперса, Гумилёв выдвинул теорию об «антисистеме», как о в своём роде раковом образовании, находящемся… даже не совсем понятно, внутри или вне этноса. В его понимании «антисистема» — это отрицание материализма, уход в экзистенциальные дебри, ненависть ко всему плотскому и тварному. То есть – это нечто, стремящееся к уничтожению окружающей биосферы, вирус. То есть – у Гумилёва антисистема воплощается в манихеях, катарах, богумилах, исмаилитах и прочих сектах, мыслящих об изначальной «греховности» материи. Почему именно здесь эта теория должна быть высказана? Мне – неясно. Она совершенно не смотрится в композиции работы.

«Я только узнал, что люди разные, и хотел рассказать, почему между народами были и будут кровавые скандалы» — так Лев Гумилёв говорил о своей теории. На Западе эту идею мало заметили. Она оказалась там чужой. В 1988 г. в Канаде была защищена диссертация о теории Гумилёва. О нём активно пишет сейчас только французская исследовательница Марлен Ларюэль. Но, возможно, это ещё не конец. В условиях современного мира идеи Гумилёва могут оказаться подтверждены и исследованы более подробно. Первая весточка – биограф Гумилёва, Сергей Беляков, успешно защитил диссертацию в Екатеринбурге по идеологии хорватских усташей, используя идеи пассионарной теории этногенеза, и, как говорят общие знакомые, вполне успешно и логично. Хотя теория – это всего лишь теория. Даже если изыскания Гумилёва по поводу пассионарности окажутся верными, она всё равно будет корректироваться социально-экономическими, политическими и культурными явлениями. Абсолютизировать нельзя ничего, но принять во внимание – необходимо. Так что вновь возвращаюсь к началу: «Этногенез и биосфера Земли» — это книга в обязательном джентльменском наборе образованного человека. Можно соглашаться, можно не соглашаться, но знать, о чём она – необходимо. Там нет фашизма, в котором обвинял автора Виктор Шнирельман, нет идеи «героя и толпы», по выражению учителя Гумилёва, хазароведа Михаила Артамонова. При всех натяжках это – на удивление гуманистическая книга, которая просто призывает людей признать окружающих такими, какие они есть.

…Так Аслан-бей добился бессмертия.